Солнце светит, иду, песенку напеваю. У дороги, в траве, валяется вантуз. Отличный, крепкий, с толстой деревянной ручкой. В голове мысль всплывает, что в позапрошлом или таки в прошлом году он мне с какой-то целью был нужен. Я даже в магазине приценивался, но отчего-то приобрести не получилось. Цена, что ли, не устроила, или размер был неподходящий, или не такой крепкий экземпляр продавался.
.
Этот же, в траве, просто здоровьем светился, вылитый боровичок. Ручка, правда, частично в грязи, так что мысль потихоньку его за пазуху сунуть отпала сразу. Вот разве взять его в руку и продолжить движение, весело помахивая? Газетку найти, осторожно завернуть, а дома отмыть? Или на манер барабанщиц: идти и перед собой эдак бодро взмахивать? Повстречав соседей небрежно раскланяться, будто нет ничего в руках? Наоборот, покрутить перед носом: вантуз, знаете, для дома приобрёл? А если спросят, почему в грязи? Нет, не спросят, но заподозрят; воскликнуть тогда: подумать только, ценную же вещь кто-то расточительный выбросил! Если вам для какой надобности вантуз потребуется — милости прошу! Заходите запросто, не стесняйтесь! Потом, конечно, ответные услуги запросто можно спросить. Например, с сахарницей постучаться и предложить наполнить её до краёв. Допустим, соседи тоже не лыком шиты. Верхние стирают часто, за порошком могут заглянуть; сказать тогда, к примеру: только для шерстяных тканей остался. И коробку показать, что действительно так. И с обратным визитом тут же, да банку побольше. И к во-он той после заглянуть, что слева на лавочке сидит…
.
— Здравствуйте, — говорю.
— Здравствуй-здравствуй… — щурится. — Ишь ты, опять на дождь натягивает. Самая погода грибная.
— Это точно, — говорю в тон, — самый боровик сейчас. Хоть косой коси.