А я не знал, что со мной, я долго молчал и отвернулся от мамы, чтобы она по голосу или по губам не догадалась, что со мной, и я задрал голову к потолку, чтоб слёзы вкатились в меня обратно, и потом, когда я скрепился немного, я сказал:
— Ты о чём, мама? Со мной ничего… Просто я раздумал. Просто я никогда не буду боксёром.
Я оставался в мыслях с этим морем, пока кто-то не вошёл в комнату и тихо не положил руки мне на спину.
Короткие фразы. Простые слова. Детская искренность. Смена настроения по Станиславскому. Время в каждой строчке, его приметы.
Это понятно.
Полтора года назад Никита мечтал о маленьком фонарике, чтоб с ним можно было под кровать залезать и убеждаться, что там никого нет. Чтоб его можно было включать-выключать. И для поиска игрушек, конечно.
И когда Новый Год наступил, а фонарика под подушкой не нашлось, он немного расстроился. Виду, правда, не подал. Сказал: «Наверное, потом принесёт». Он вообще, на мой взгляд, умеет ждать.
Сел у окошка.
Пришлось идти за хлебом.
А после Никите было предложено закрыть глаза и три раза хлопнуть в ладошки. Никита послушно сел на диван, зажмурился крепко-накрепко, пошептал что-то и выставил руки вперёд. Ударил в ладоши четыре раза. На всякий, наверное, случай.
Фонарик, мягко ударившись о потолок, очутился прямо в пригоршне. Я не ожидал от себя такой меткости.
Никита побежал к окну, чтоб застать ещё Деда Мороза, но там никого не было, только дерево, и ветер, и снег, и запоздалый фейерверк.
Постояв немного, Никита помигал в окно фонариком и весело крикнул: «Спасибо, Дедушка Мороз!»
А после вернулся, прижался как-то особенно крепко и затих. Мигала ёлка, вкусно пахло пирогами, на душе было светло, чисто, торжественно.
И так мы сидели и молчали, обнявшись.
— А много ли ты чудес видел, Никита? Разве они вообще бывают?
— (возмущённо) Конечно, бывают! Помнишь, как фонарик упал мне в руки?..