Да верится с трудом

Предыдущую часть читайте здесь.

Я никогда не мог понять, как взрослый, сформировавшийся человек ВДРУГ начинает верить в Бога. Ну, не «вдруг», конечно, а после некоего не обогащённого личным переживанием информационного воздействия, будь то разговор с кем-то или чтение… Жил себе человек, жил, имел более-менее чётко сформулированную картину мира, внутренне непротиворечивую, и, что самое главное, в Боге эта картина не нуждалась. Введение его как фундаментального понятия казалось человеку ИЗЛИШНИМ.

И вот в один прекрасный (?) день человек с подачи неких «пропагандистов» решает, что ПЛЮС ко всему есть ещё и Бог, то есть исконное своё «Чёрте что» он сбоку украшает Бантиком. Мало того, это не просто Бантик, а Бантик персонифицированный, с готовой Историей и к тому же чреватый Моралью. Человек не просто начинает верить, он становится адептом конкретной религии.

С одной стороны, получается, что по-настоящему верить, то есть считать Бога обязательной, неотъемлемой составляющей картины мира, без которой Логика этой картины рассыпается, может только человек, которому необходимость Бога внушается с детства. Скажем, верующие родители естественным образом воспитают верующего ребёнка. Он не подвергает существование Бога сомнению, как не подвергает сомнению существование солнца, неба, теплого пола, Северного полюса или себя самого.

Вот только вера ли это? Или всё-таки ЗНАНИЕ? Человек с детства знает, что Бог есть. Его так научили. Впрочем, знания рано или поздно проверяются на практике, в то время, как единственная практика знаний о Боге — это как раз вера. И именно поэтому усвоенное с детства знание о том, что Бог есть, непрочно, как непрочно под натиском новых данных любое другое знание. Кстати, сам факт попадания верующих людей в «зону» — тому подтверждение. Все они знали, что «Бог есть», однако истинной веры в них не было, иначе не стали бы эти люди своими преступлениями нарушать все мыслимые догмы христианства.

Христианство учит терпимости, призывает к смирению в ЭТОЙ жизни и утверждает, что тяготы и лишения — проявление божественной любви. Та лёгкость, с которой преступники проигнорировали все эти положения, свидетельствует об отсутствии у большинства из них настоящей веры. Не «божий дар» нужен был им, но «яичница». Преступление совершает человек, разочаровавшийся в идее воздаяния за «страдания» (даже если страдания сводятся к невозможности, не нарушая закон, раздобыть денег на опохмелку) «когда-нибудь потом» именно на уровне знания. Верующий не сомневается.

Читайте дальше.

Константин Андреев.