Я, брат, люблю блядей. Люблю вот — и всё; не переубедишь, лучше помолчи, послушай.
Что, скажи на милость, ты можешь ждать от вчерашней отличницы, которую неделю назад лишил девственности при известных обстоятельствах на даче у Митрохина? Любви? Ласки? Верности??? Да ей, лишённой необходимости что-либо беречь; ей, перед которой открылись неясные до конца перспективы; ей теперь непременно захочется проверить, один ли ты на свете или есть и другие? Лучше? С более длинным хреном? Менее коротким? Просто другие, в конце концов? Жестокое разочарование в кажущейся скромности, не правда ли?
Нет, брат, блядь правильнее в том смысле, что она вечно будет верна своим принципам: она хочет всех: тебя, его, их учёного друга, Митрохинского пуделя с весёлыми глазами… весь, полностью, мир. Ты можешь быть уверен: эта — точно тебе изменит. Не сегодня, так вчера; не с тем, так с его женой. К тому же, что это за женщина, которая не хочет во-он того мужика? Спортивного телосложения, на красной машине, кажется, при деньгах, а плечи, плечи, ах, что за плечи…
Признайся, брат, ведь ты и сам его хочешь?