Я ездил по городу и видел необычные, удивительные вещи.
На Рижской, возле вокзала, я видел Милицанера-Оборотня. Он был не похож на Милицанеров-Оборотней, которые несколькими днями ранее мелькнули на голубом экране. Нет, это был Милицанер-Оборотень противоестественный, странный и оттого непонятный.
Во-первых, он был без формы. Рядом с ним шёл мальчик в форме, вот насчёт мальчика у меня сомнения: может, он тоже оборотень? Хотя вполне мог быть и простым солдатом Дзержинки, уж больно мальчик был грязным, молодым и дурно пахнущим даже на вид.
Милицанер-Оборотень, напротив, был в отличной чёрной майке, блестящих штанах свободного покроя, в руке держал рацию.
Причём точно такая же рация была и у мальчика в форме, но то ли тот её как-то не так держал, то ли на фоне его слишком уж серой формы — только рация мальчика была незаметна.
Сначала Милицанер-Оборотень с мальчиком просто быстро шли, и я даже подумал вначале, будто этот мальчик ведёт в отделение очередного «чёрного«. Потом я как-то сообразил, что они вместе. Именно вот рация, да, и ещё какой-то важный вид.
Как только я увидел рацию и этот значительный, внушающий вид, я сразу понял: передо мной Милицанер-Оборотень.
Самым, конечно, загадочным в Милицанере-Оборотене мне показалось то, что он был кавказцем.
Они остановились, увидев слегка выпившего мужчину с отличным пивным пузом, явно бредущего домой. Достаточно было посмотреть на тапки, чтоб понять, каких трудов ему стоило уговорить жену «сбегать в гараж за отвёрткой».
Как тщательно, как скурпулёзно и сурово обыскивали они весёлого толстячка! Особенно, конечно, в строгости упражнялся Милицанер-Оборотень: говорил коротко, сквозь зубы, делал резкие и точные движения.
Кажется, денег у весельчака не нашлось.
Впрочем, и весельчаком его к этому моменту можно было назвать довольно условно.
Чему-то усмехаясь, Милицанер-Оборотень небрежно отдал паспорт и бросил: «Иди, куда шёл».
Толстяк говорил «спасибо«.
Троллейбус тронулся, и я облегчённо вздохнул.
«Слюни дьявола», думал я, меня преследуют «Слюни дьявола»…