Сколько себя помню, я был аполитичен всегда. Вернее, сама политика, как механизм управления, как система продвижения интересов, как просто процесс — это мне было всегда интересно. Но не потому, что мне нравился какой-либо политический «цвет», мне просто нравилась и нравится до сих пор сама политика.
И вот что удивительно. Уже в старших классах школы (а это были советские годы семидесятые) я ощущал отчужденное отношение ко мне со стороны одноклассников. Нет, они не фрондировали и не были диссидентами, но они постоянно спорили о политике, занимаю какую-либо сторону. Они критиковали КПСС. А я не критиковал — мне просто было интересно понять, как это работает, на чем основано. Как бывает интересна наружная реклама, сообщающая тебе нечто, абсолютно не связанное с твоим отношением к рекламируемому товару.
Когда КПСС пришла к своему закономерному краху, у меня не возникло никакого диссонанса, я и раньше не молился на КПСС. Но и желания присоединиться к какой-либо политической партии у меня тоже не возникало. Не потому, что я не находил достойных политических программ, а потому, что уже имел некое представление, дававшее мне основания считать, что любая светская политика утопична по определению.
Да, вот так, я мог уважать конкретного политического лидера, или просто своего приятеля, который шел на митинг, но это не подразумевало моей приверженности к политической платформе. Это, знаете, как свойства одежды или кровати — матрац тебя интересует исключительно с точки зрения эргономики, насколько он прочен и удобен, не более того. А кто сделал этот матрас, мне неважно, неважны лейблы и прочие рекламные примочки.
Вот так и с политическими движениями, коих сейчас развелось еще больше, иногда захватывает мастерство игры, качество оппонирования, а сама политика — это просто матрац, на котором мы лежим. И вот прошли годы, но я по-прежнему ощущаю, насколько не принят бываю в какой-либо беседе о политике. Люди не могут смириться с моей политической бесцветностью, называя это «отсутствием патриотизма, гражданской позиции, политической ответственности».
Но злятся, почему-то злятся, ругаются, будто бесцветная ворона чем-то им может помешать. Или мешает?